Быть может, однажды я буду седым и старым. Быть может, у меня будет дом, камин и кресло-качалка. Быть может, я буду сидеть в этом кресле холодными зимними вечерами, завернувшись в красный клетчатый плед и, глядя в окно, вспоминать совершенно удивительные истории, в которые вам будет трудно поверить.
В один из таких вечеров я вспомню о Максе, который к тому времени тоже будет седым и старым, его красивой жене и не менее красивой дочке, которой к тому времени будет значительно более пяти лет, и том далеком хорошем времени, когда и свершилась эта история.
Но все это будет потом, а пока Макс молод, красив и дерзок, рядом с ним молодая и очень красивая жена и не менее красивая дочка, которой пока значительно менее пяти лет… Вот об этом и будет наша история.
А дело было так. Одним хорошим воскресным утром Макс, его красивая молодая жена и не менее красивая дочка отправились в зоопарк. День был погожим, поэтому в зоопарке было особенно много народу. Часть этих людей увлеченно рассматривали обезьянок, часть – причудливых попугайчиков, но больше всего людей в этот день было у вольера с лошадками. И этому была особая причина. Все дело в том, что этим утром в вольер к лошадкам пустили коника. Этот коник выглядел точь-в-точь, как и лошадки и, быть может, никто не заметил бы разницы, если бы ни одна лошадка, которая, вероятно, оказалась особенно привлекательной для этого коника. Коник так вдохновился, глядя на эту лошадку, что теперь в его принадлежности к сильному полу не было ни малейших сомнений.
Несколько сот глаз самых разных цветов, возрастов и социальных статусов с одинаковым упоением следили за коником. Некоторые из них восхищенно говорили о том, что именно сегодня они осознали впервые, что означают знакомые с детства слова: «Большой, как у коника», другие же восклицали: «Так вот, оказывается, что означал этот жест!!!», и тут же демонстрировали этот самый жест своим смеющимся детям, женам, тещам и бабушкам. Дети смущенно хихикали, тещи краснели, жены говорили что-то про идиотов и отсутствие воспитания, неотрывно, почти с завистью глядя на коника, а глуховатые бабушки несколько раз переспрашивали, почему все смеются и, не находя ответа, снова искали подслеповатым взглядом этого небывалого богатыря с его богатырскими небылицами.
Не смешно в этот день было только одной маленькой девочке, которой было много менее пяти лет, и по этой причине небывалая богатырская небылица вызывала у нее сугубо научный биологический интерес. Она долго глазела на коника, несколько раз она хотела спросить, отчего от него так неистово убегает лошадка, но ей некого было спросить, ибо все эти люди были не здесь. Все они были всецело поглощены мечтами и страхами, отчего небольшая любопытная девочка чувствовала себя среди них одинокой.
-- Мама, мама!!! – из гула толпы воспарил детский возглас, пронзая пространство, -- посмотри, у коника пися точь-в-точь, как у папы!!!
Гул толпы стих. Не менее сотни людей обернулись на этот крик в одночасье. Их больше не забавляли лошадки. Теперь их интересовал один только вопрос: «Где папа?» Позже, Макс говорил, что не знал, гордиться ему или стесняться. Не менее двух сотен глаз смотрели на него с восхищением. Значит, гордиться, -- решил Макс. Он скромно улыбнулся и отвесил поклон – толпа взорвалась аплодисментами.
И снова мужчины показывали тот самый жест, говоря нечто о неувядающем духе страны и ее населения, дети смущенно хихикали, тещи краснели, жены опять говорили об идиотах и отсутствии воспитания, слегка глуховатые бабушки несколько раз переспрашивали, почему ему все аплодируют, и только маленькая девочка, которой было много менее пяти лет, не поняла ничего, но ее интуиция безошибочно ей говорила, что в эти минуты ее папой нужно гордиться.
