Про творческую самодеятельность...

На это уникальное мероприятие я был приглашен как фотограф. Воспитатели детского сада подготовили для детей праздничное представление. Мне и напарнику-видеографу предстояло все это снимать. Это было нечто: такой сценической шизофрении я не встречал даже в сказках Андерсона.

Женщина-ведущий в костюме звездочета, объявила в начале праздника, что она -- волшебник и после этого до конца мероприятия разговаривала с сидящей на ее руке плюшевой бабочкой. Бабочка же периодически поворачивалась в сторону зала и спрашивала голосом женщины-звездочета, у кого здесь праздник.

В один из ключевых моментов праздника в зал вышла девушка в леопардовой миниюбке с черными африканскими косичками на голове.

-- Мяу, -- сказала девушка.
-- Это котик, -- пояснила зрителям женщина-звездочет.

Один из ребят спросил, почему котик одет в костюм леопарда, на что женщина-звездочет ответила, что это котик из Африки, и что там они все так делают. (Ах, вот почему у котика черные африканские косички?)

Одного из родителей аниматор одела в костюм, в котором он стал похож на нечто среднее, между пиратом, мушкетером и солдатом наполеоновской армии, после чего объявила ему, что он – прекрасный принц и теперь должен искать свою Белоснежку.

-- А Белоснежка причем? -- спросил изумленный папа.
-- Прекрасные принцы всегда так делают, -- не задумываясь ответила женщина-звездочет.

Папа изобразил глубокую скорбь на лице и ушел за кулисы искать Белоснежку.

-- А вот и я! -- радостно закричала возникшая из ниоткуда женщина в красной шляпе и красном переднике, -- вы меня ждали, детишечки?
-- Нет, -- изумленно ответили дети.
-- Вы, наверное, уже догадались, кто я?

-- Нет, -- переглянулись детишки.
-- Я -- Красная шапочка, -- неожиданно заявила странная женщина, чем повергла в шок присутствующих в зале детей и родителей.
-- Вы волка не видели? -- спросила Красная шапочка у обезумевшей публики.
-- Нет, -- молча замотали головами обалдевшие зрители.
-- Ну тогда я пошла искать волка, -- сказала Красная шапочка и ушла за кулисы.
-- Белоснежка, Белоснежка! -- безнадежно зазвучал из-за кулис голос пирата-мушкетера наполеоновской армии.
-- Мяу, -- сказала девушка в миниюбке.
-- Это котик, -- еще раз напомнила женщина звездочет.
-- У меня шкурка испачкалась, -- с грустью сообщил зрителям "котик" с африканскими косичками, -- давайте будем ее стирать.

Неужели она сейчас снимет свою миниюбку, -- с ужасом подумал я. Обошлось. Шкурку стирали прямо на котике. Вероятно, африканские котики всегда так делают.

От просмотра спектакля зрителей иногда отвлекал телевизор, показывающий музыкальные клипы с полуобнаженными женщинами.

Неожиданно в зале появилась женщина с тазиком прищепок в руках. Она ходила по залу и цепляла прищепки к одежде детей. Дети в недоумении следили за ее движениями.

-- Теперь вы ежики, -- объяснила им женщина с тазиком, закончив свою миссию. Дети испуганно выпучили глаза.
-- А кто из вас больше всего похож на ежика? -- спросила женщина с тазиком.
-- Не знаем, -- замотали головами детишки.
-- А тот, -- сказала женщина, -- у кого прищепок больше.
-- Вот, бля, -- неожиданно вымолвил папа, громко выронив из рук авторучку.

После этого в зале возникла женщина с красной шляпой в руках. Той самой, в которой недавно ходила по залу Красная шапочка. Вероятно, последняя нашла волка, и шляпка теперь была ей уже не нужна. Женщина шла с шапкой по залу и просила родителей складывать в нее !!!ненужные вещи!!!. Родители долго не могли определиться с тем, что же из вещей им ненужно больше всего, вероятно, сомневаясь, вернется ли впоследствии к ним шляпа и ее содержимое. После этого к шляпе был вызван один из детишек, который с закрытыми глазами вытягивал из нее вещь, показывал ее родителям, спрашивал, !!!чья она!!!, а хозяин вещи должен был выходить из зала и ... !!!приседать!!! После этого хозяину возвращали его вещь и разрешали вернуться в зал.

И так два часа. А мы все это снимали с высокой четкостью своими современными профессиональными цифровыми камерами.

А детишки хорошие. Их жаль больше всего, ибо сценическое действие могло причинить реальный вред их неокрепшей детской психике.

И эти люди говорят о вреде американских мультфильмов? Думается, что эти мультфильмы гораздо безопаснее для детского психического здоровья, чем тот апофеоз абсурда, который мне довелось пережить в этом зале...


Источник: http://podgorniy.com.ua

Про настройщика...

Когда мне было около пяти лет, отец привез в дом старое немецкое пианино. Я очень хотел этого. Я с упоением следил за проворными руками пианистов, которых тогда часто показывали по телевизору, делал себе клавиши из картона. А однажды нарисовал клавиатуру черным фломастером на поверхности нашего старенького комнатного кресла. Вот после этого отец и привез пианино.

Оно было очень старое. Множество глубоких царапин пролегли по его резному лакированному дереву. Бронзовые резные педали, чугунная основа внутри (грузчики, которых наняли, чтобы затащить его к нам на шестой этаж, чуть не надорвались, перенося этот инструмент; сказали, что они переносили множество таких инструментов, но такое тяжелое встречают впервые).

-- Ты хорошо учись, мальчик, -- тихо сказал уходя один из грузчиков, растирая рукой надорванную спину.

Мы открыли крышку инструмента. Над пюпитром виднелась крупная бронзовая надпись: "E.Werner & Sohn" "Berlin". Буквы потемнели от времени. Клавиши желто-коричневого цвета, с прожилками. Накладка одной из клавиш оторвана, поэтому клавиатура казалась щербатой.  Пианино это много лет простояло в чулане, куда его вынесли из дома за ненадобностью. Хозяйка, продавшая инструмент отцу, сказала, что его привез в дом в качестве трофея ее отец. Он рассказывал ей, что пианино это бросили отступавшие немцы. Он его и подобрал. 

Инструмент был расстроен. Чтобы привести его в порядок, родители пригласили настройщика. Маленький, в круглых очках с толстыми линзами, этот скромный дядечка -- талантливый скрипач из ялтинской филармонии -- и по сей день играет в местном симфоническом оркестре. Заметно изношенная, но чистенькая одежда. Он вошел в комнату, поднял крышку инструмента и замер в оцепенении.

-- Где вы это взяли? -- ошарашенно спросил он отца, -- вы знаете сколько стоит этот инструмент?
-- Сторговались за сто рублей, -- улыбаясь, ответил отец, -- А что, хорошее пианино?

Настройщик ничего не ответил.

-- А почему клавиши такие желтые, -- спросил его папа.
-- А вы правда не понимаете? -- почти укоризненно произнес настройщик.
-- Нет, -- развел руками отец.
-- Это слоновая кость, -- тихо ответил настройщик.

Отец изменился в лице. Его добродушная улыбка сменилась недоумением.

-- Струны очень старые, -- заметил настройщик, -- а вот и клеймо мастера на станине. Никогда еще раньше не видел такого инструмента живьем, -- любовался настройщик, -- боязно очень его настраивать: струны лопнуть могут, а других таких не найти. Что делать прикажете?

-- Давайте настраивать, -- пожал плечами отец, -- что ж мы его зря покупали?

И настройщик, помедлив, выдохнул и взялся за дело. Он осторожно снял деревянную крышку, открыл свой старенький чемоданчик, ровненько разложил инструменты.

-- Ну, с Богом, -- сказал настройщик, заложил за одну из струн кусочек войлока и начал крутить вороток. Вороток со скрипом поддался. Он достал камертон, ударил по нему металлической палочкой с круглой резиночкой на конце, описал взглядом невидимую линию, будто указывающую направление улетевшего звука в пространство, и снова начал крутить вороток. Струна за струной, один вороток за другим в течение многих часов осторожно поворачивали умелые пальцы настройщика. Его лицо напряжено, через лоб пролегла глубокая морщина. Изредка блестящая капля пота стекала с его лба и пропадала в его густых кустистых бровях.

Наконец, инструмент настроен. Настройщик с благоговейным трепетом подошел к клавишам и взял несколько аккордов.

-- Хороший звук, -- удовлетворенно сказал настройщик.
-- Хорошо, -- улыбнулся отец.
-- Я не очень хорошо играю на фортепиано, -- произнес с сожалением настройщик, --  хорошо бы сыграть на этом уникальном инструменте.

Он поставил обратно деревянные крышки, протер от оксида потемневшую надпись, поврежденную клавишу заклеил новой накладкой.

-- Пластмассовая, другой нет, не обессудьте, -- с грустью сказал настройщик и начал собирать свой чемоданчик.

-- Ты любишь музыку? -- спросил меня между делом настройщик.
-- Люблю, -- немного смутившись, ответил я.
-- А скрипку любишь?

Я не придумал в ответ ничего лучшего, чем сказать, что скрипку терпеть не могу, и вообще она противно пиликает (я был очень категоричен). Талантливый музыкант, закончивший консерваторию, не стал со мной спорить, только сказал, уходя, что придет ко мне в гости со скрипкой и постарается сделать так, чтобы я полюбил скрипичную музыку.

На следующий день в нашу дверь позвонили -- на пороге стоял тот самый скрипач-настройщик с футляром в руках. Он робко сел на предложенный стул, достал инструмент, нервно поправил ворот рубашки и из-под его проворных пальцев полилась прекрасная, неведомая мне ранее музыка. Это было совсем не то, что я слышал ранее из-за двери скрипичного класса в моей музыкальной школе, где искренне стараясь овладеть мастерством игры на скрипке, тренировались прилежные дети. Он долго играл. С упоением. Он закрывал глаза, его веки подрагивали, а иногда он делал паузу и следил глазами за видимым только ему улетающим звуком.

Потом он поспешно собрался и тихо ушел, во второй раз отказавшись от предложенных денег за настройку инструмента.  

С тех пор прошли годы, я вырос, закончил музыкальную школу по классу фортепиано, позже уже сам осваивал акустическую гитару. Я не стал музыкантом, но с тех пор я больше никогда не считал скрипу противным пиликающим инструментом...

Про Михалыча и про пиво :)

Иногда мне звонит мой друг Дима, которого я ласково называю Михалычем, и говорит примерно следующее:

-- Привет! Давай пить пиво?
-- Давай, отвечаю я.

Я не спрашиваю, зачем, где, кто там будет..., ибо я знаю, что это не будет светское мероприятие, сопровождающееся заливанием пива в организм. Мы просто будем пить пиво и о чем-то разговаривать. Я еще не знаю, о чем, но зная Михалыча, уже сейчас я уверен, что разговор будет интересным, ибо с ним не интересно не бывает. И я просто отвечаю: "Давай".

-- Выходи из дома через 20 минут, встречаемся у подъезда, -- говорит мне Михалыч.
-- Через 20 не могу, -- отвечаю я, -- мне подготовиться надо. Давай через 40?
-- Ах, да, -- говорит Михалыч, -- маникюр, педикюр, стайлинг прически, спа, шоколадное обертывание...
-- Ладно, -- говорю я, -- через 30. В этот раз обойдемся без шоколадного обертывания.

После этого мы действительно встречаемся у подъезда через 30 минут, покупаем правильное пиво, ибо неправильное пить не так интересно, и идем с ним вдвоем на живописнейшую местную стройку. Эту стройку в свое время затеяли турки, еще при Советском союзе. Потом, в перестройку, они ее бросили, ибо деньги всех строек страны ушли как раз на эту самую перестройку.  Так она стоит до сих пор. С этой стройки открывается прекрасный пейзаж на ночной курортный город, в котором я родился и вырос. Я сажусь на бетонную ступеньку. Да-да, вот так беру и собственной попой в своих собственных джинсах сажусь на ступеньку (многие не верят, что это возможно). Если удается, я нахожу кусочек досточки, чтобы этой самой попе не было холодно сидеть на бетоне, и мы созерцаем и разговариваем. Мы говорим об экологии, экономике, генетике, компьютерах, велосипедах, книгах, стихах, семейных отношениях, женщинах, сексе, ... и прочих вещах и явлениях, сущность которых нам до конца не известна. Мы смотрим в ночной город, замечая как зажигаются все новые и новые огоньки многоэтажек. И нам хорошо.

Эти встречи не бывают частыми; они всегда возникают спонтанно; подготовка к ним длится 30 минут, а добрые воспоминания остаются на годы.

Как же мне хочется снова на эту красивую стройку...