О том, что таксисты — народ общительный, известно каждому. Я видел разных таксистов, желавших вести со мной разговоры на самые разные темы, но один из них до того поразил меня глубиной своей философской мысли, что эту историю хочется записать и сохранить для потомков ;)
Итак, вызываю машину, сажусь на переднее кресло, называю пункт назначения и еду, как обычно, молча, глядя в окно. Таксист, колоритный седобородый старик, примерно минуту молчит вместе со мной, затем глубокомысленно вздыхает и, как бы сам себе говорит нараспев:
— Даааааааааа… Хорошо вам нынче… Вызвал машину, сел, едешь, тепло… То ли дело раньше было: в школу пятнадцать километров! Пешком! По морозу! Мать макуху даст — соснешь ее два разА, и пошёёёёл! Даааааааааа…
Я смотрю на дорогу, не произнося ни слова. Так едем с минуту. Затем мой водитель снова вздыхает:
— Даааааааааа… Ботинки хорошие (видимо, при посадке в машину он успел изучить мои трек-ботинки), красивые, непромокаемые, поди… То ли дело раньше было: оденешь валенки одни на двоих с братом, брат дома сидит без валенок, а ты в его валенках по снегу, в соседнее село, по колее! Мать макуху даст — соснешь ее два разА, и пошёёёёл! Даааааааааа…
Я сижу, не произнося ни слова. Тишина, как и в прошлый раз, длится не более минуты.
— Даааааааааа…, — по уже сложившейся традиции произносит водитель, — хорошо нынче: еду любую купить можно. Пришел в магазин, купил все, что нужно… То ли дело раньше было…
Я понимаю, что с этим нужно что-то делать, потому что сам по себе он не уймется, а если так дело пойдет и дальше, к концу поездки голова у меня будет большая, как у лошади. Дождавшись его очередного протяжного «Даааааааааа…», я повернул голову в его сторону и продолжил вместо него:
— Хорошо вам нынче. Купил машину, какая нравится. Инжектор, тормоза дисковые… То ли дело раньше было: сядешь в волгу двадцать первую, воткнешь передачу с двойным выжимом, с перегазовкой, соснешь два разА, и пошёёёёл!
Этим поворотом я явно застал таксиста врасплох. Водитель забыл, что ему нужно смотреть на дорогу. Он смотрел на меня немигающим взглядом с таким изумлением, будто он не менее полугода вынашивал хитрый план, который я совершенно неожиданно раскусил за секунду. Таксист так удивился случившемуся, что не придумал ничего лучшего, чем удивленно раскрыть рот и еще раз выпустить с придыханием свое коронное «Даааааааааа…».
Признаться, я имел надежду, что после моего вмешательства его философия кончится, но не тут-то было: видимо, я недооценил необъятную широту души русского человека. Не прошло и пары минут, как я снова услышал его уже привычное, протяжное «Даааааааааа…». Я начинаю играть по его правилам: не дожидаясь продолжения его реплики, в свойственной ему манере, я произношу очередную залипуху вместо него:
— Хорошо вам нынче: взял пассажира, отвез в аэропорт, два часа в пути с кондиционером — пять сотен в кармане… То ли дело раньше было: трясешься с ним по жаре два часа с открытыми окнами, гарь в окно, рубашка к спине липнет, привезешь, возьмешь с него 8 р. 60 коп. по счетчику, соснешь два разА, и пошёёёёл!
Так мы с ним забавлялись всю дорогу. Мой водитель-философ оказался совершенно непробиваемым: какую бы нелепицу я не нес — спустя минуту неминуемо слышал его глубокомысленное «Даааааааааа…».
В последствии, когда моя изобретательность кончилась, в продолжение очередного «Даааааааааа…», я просто поворачивал голову в его сторону и с серьезным видом произносил: «соснешь два разА, и пошёёёёл!». Нечеловеческим усилием воли я старался сдерживать хохот, распирающий легкие. Я отворачивался в сторону бокового окна, стискивал зубы, вытирал слезы, затем, взяв себя в руки, снова поворачивался в сторону водителя и в очередной раз старался с серьезным видом произнести свою реплику. С каждым следующим разом сохранять серьезность становилось труднее: у меня начиналась истерика.
Спустя несколько минут, я уже хохотал не кроясь. Таксист по обыкновению произносил свою реплику, я произносил свою, и в следующую же секунду бился головой о Торпедо в очередном приступе гомерического хохота. Глядя на меня, теперь уже смеялся и сам водитель. Трудно сказать, что его более забавляло: чудовищная нелепость происходящего или моя безудержная истерика.
Я выходил из машины, утирая слезы ;) Придя домой, первым делом я бросился в Гугл, чтобы скорее узнать, что же такое макуха. Оказалось, макуха — вполне обыкновенные отжимки от семечек, которые остаются после откачки подсолнечного масла, впрочем, этого не вполне обыкновенного таксиста я, наверное, уже никогда не забуду ;)
Итак, вызываю машину, сажусь на переднее кресло, называю пункт назначения и еду, как обычно, молча, глядя в окно. Таксист, колоритный седобородый старик, примерно минуту молчит вместе со мной, затем глубокомысленно вздыхает и, как бы сам себе говорит нараспев:
— Даааааааааа… Хорошо вам нынче… Вызвал машину, сел, едешь, тепло… То ли дело раньше было: в школу пятнадцать километров! Пешком! По морозу! Мать макуху даст — соснешь ее два разА, и пошёёёёл! Даааааааааа…
Я смотрю на дорогу, не произнося ни слова. Так едем с минуту. Затем мой водитель снова вздыхает:
— Даааааааааа… Ботинки хорошие (видимо, при посадке в машину он успел изучить мои трек-ботинки), красивые, непромокаемые, поди… То ли дело раньше было: оденешь валенки одни на двоих с братом, брат дома сидит без валенок, а ты в его валенках по снегу, в соседнее село, по колее! Мать макуху даст — соснешь ее два разА, и пошёёёёл! Даааааааааа…
Я сижу, не произнося ни слова. Тишина, как и в прошлый раз, длится не более минуты.
— Даааааааааа…, — по уже сложившейся традиции произносит водитель, — хорошо нынче: еду любую купить можно. Пришел в магазин, купил все, что нужно… То ли дело раньше было…
Я понимаю, что с этим нужно что-то делать, потому что сам по себе он не уймется, а если так дело пойдет и дальше, к концу поездки голова у меня будет большая, как у лошади. Дождавшись его очередного протяжного «Даааааааааа…», я повернул голову в его сторону и продолжил вместо него:
— Хорошо вам нынче. Купил машину, какая нравится. Инжектор, тормоза дисковые… То ли дело раньше было: сядешь в волгу двадцать первую, воткнешь передачу с двойным выжимом, с перегазовкой, соснешь два разА, и пошёёёёл!
Этим поворотом я явно застал таксиста врасплох. Водитель забыл, что ему нужно смотреть на дорогу. Он смотрел на меня немигающим взглядом с таким изумлением, будто он не менее полугода вынашивал хитрый план, который я совершенно неожиданно раскусил за секунду. Таксист так удивился случившемуся, что не придумал ничего лучшего, чем удивленно раскрыть рот и еще раз выпустить с придыханием свое коронное «Даааааааааа…».
Признаться, я имел надежду, что после моего вмешательства его философия кончится, но не тут-то было: видимо, я недооценил необъятную широту души русского человека. Не прошло и пары минут, как я снова услышал его уже привычное, протяжное «Даааааааааа…». Я начинаю играть по его правилам: не дожидаясь продолжения его реплики, в свойственной ему манере, я произношу очередную залипуху вместо него:
— Хорошо вам нынче: взял пассажира, отвез в аэропорт, два часа в пути с кондиционером — пять сотен в кармане… То ли дело раньше было: трясешься с ним по жаре два часа с открытыми окнами, гарь в окно, рубашка к спине липнет, привезешь, возьмешь с него 8 р. 60 коп. по счетчику, соснешь два разА, и пошёёёёл!
Так мы с ним забавлялись всю дорогу. Мой водитель-философ оказался совершенно непробиваемым: какую бы нелепицу я не нес — спустя минуту неминуемо слышал его глубокомысленное «Даааааааааа…».
В последствии, когда моя изобретательность кончилась, в продолжение очередного «Даааааааааа…», я просто поворачивал голову в его сторону и с серьезным видом произносил: «соснешь два разА, и пошёёёёл!». Нечеловеческим усилием воли я старался сдерживать хохот, распирающий легкие. Я отворачивался в сторону бокового окна, стискивал зубы, вытирал слезы, затем, взяв себя в руки, снова поворачивался в сторону водителя и в очередной раз старался с серьезным видом произнести свою реплику. С каждым следующим разом сохранять серьезность становилось труднее: у меня начиналась истерика.
Спустя несколько минут, я уже хохотал не кроясь. Таксист по обыкновению произносил свою реплику, я произносил свою, и в следующую же секунду бился головой о Торпедо в очередном приступе гомерического хохота. Глядя на меня, теперь уже смеялся и сам водитель. Трудно сказать, что его более забавляло: чудовищная нелепость происходящего или моя безудержная истерика.
Я выходил из машины, утирая слезы ;) Придя домой, первым делом я бросился в Гугл, чтобы скорее узнать, что же такое макуха. Оказалось, макуха — вполне обыкновенные отжимки от семечек, которые остаются после откачки подсолнечного масла, впрочем, этого не вполне обыкновенного таксиста я, наверное, уже никогда не забуду ;)
