Про Лилю :)

А вчера у меня было новое фотоприключение. В этот раз я снимал красивую Лилю. Снимать Лилю мы хотели давно: с прошлого лета, однако осуществить запланированное нам никак не удавалось. Каждый раз находились все новые и новые причины, чтобы не начать этого делать. Было время, когда я уже совершенно не верил, что однажды это свершится.

И вдруг, вчера это свершилось. За день до этого Лиля сама мне позвонила, что случается крайне редко, и предложила фотографировать ее завтра. Вы представляете, что чувствует фотограф, одержимый идеей некой фотосъемки в течение года, теряющий надежду, и вдруг слышащий в телефонный динамик: «Приезжай завтра»? Я согласился. Договорились на утро. Вскоре от Лили пришел sms: «А утром – это, случайно, не в 6:00?» (Лиля читала рассказ о моих фотоприключениях с Алиной :)))

«А что, у тебя есть белые трусы и прозрачная белая маечка? :)», -- написал я в ответном письме.

«Есть, но показывать их тебе я не буду :)», -- ответила Лиля.

«Ну, тогда в 6:00 я не приеду. Буду в 10:00», -- написал я и начал готовиться.

Аппаратура собрана с вечера. Аккумуляторы заряжены. Отражатели упакованы. Я плохо спал ночью. Мне все время казалось, что вот сейчас придет sms, в котором Лиля мне скажет: «Извини, планы изменились – съемки завтра не будет». С такой же мыслью я ехал к Лиле в автобусе.

В 09:28 зазвонил телефон.

-- Где ты? -- спросила Лиля.

-- А я весь приехал. Спускаюсь в поселок от трассы, -- отвечаю я, а сам думаю, что сейчас Лиля отменит съемку ввиду внезапного изменения планов и я спокойненько поеду домой вместе со всей своей аппаратурой.

-- Стой там, -- сказала Лиля, -- я сейчас за тобой приеду.

(В свободное от велосипеда время красивая Лиля водит машину.)

Я обещал ждать. Настроение мое сразу улучшилось. И даже шапка облаков над горой Аю-Дагом мне показалась намного красивее. Спустя пару минут, из-за холма появилась маленькая серенькая машинка с черненьким хорошеньким носиком. Этот носик я легко узнаю при всей своей близорукости независимо от расстояния. Внутри, как всегда, красивая Лиля. На ней, как всегда, одето нечто простое и до ужаса привлекательное. Именно так всегда и выглядят дорогие хорошие вещи. Лиля сказала: «Привет» и посмотрела на меня своими большими восточными глазами. Такие глаза, вероятно, есть только у двух людей на этой планете: у красивой Лили и ее красивой сестры Оксаны. Глазами они почти одинаковые, правда, Лилины чуточку лучше. Лиля умеет обращаться с глазами. Одним только взглядом Лиля делает так, что у меня в одночасье поднимается дух и давление и так они вместе стоят на посту, подобно стойкому оловянному солдатику, готовому в любой момент отважно выполнить долг перед родиной.

Мы приехали к Лиле. Поднялись пешком по лестнице на десятый этаж. На десятый этаж Лиля ходит пешком, потому что живет в очень продвинутом элитном доме. Лифт в этом доме залочен электронным замком и воспользоваться им могут лишь только жители дома, имеющие при себе электронный магнитный ключ к лифту. У Лили есть ключ. Его нужно периодически пополнять, подобно счету мобильного телефона. У Лили есть деньги и большое желание ездить на лифте, но живет Лиля в Украине – в стране, где имя деньги и желание их использовать, делать это по сей день бывает непросто. Ключ надо пополнить, но единственный человек, способный это проделать, куда-то пропал. Куда, никому неизвестно. Возможно, он будет вечером, но это тоже достоверно никому не известно. Так происходит всегда, когда в руки нашего человека попадает хорошая западная технология. А пока Лиля живет в элитном доме с залоченным лифтом и ходит пешком на десятый этаж по лестнице, на которой ночью не горит свет, вместе с деньгами, магнитным ключом нечеловеческой отдышкой и чувством собственного человеческого достоинства.

Мы вошли к ней в квартиру. Лиля сняла босоножки и одела красивый шелковый легкий халатик, мгновенно превратившись в длинноволосую босоногую красавицу. Так случилось, что в последнее время я уже имел опыт общения с одной длинноволосой босоногой красавицей (я писал о своих приключениях с Алиной в другом рассказе). Только в отличии от той красавицы, в квартире этой вместо белых трусов и прозрачной маечки меня ожидала Лилина мама. Лилин легкий халатик иногда приоткрывался, вырез сверху становился чуть шире, что каждый раз по странным причинам вызывало у меня живой неподдельный интерес. Каждый раз, когда я начинал отвлекаться, Лиля одним точным движением затягивала поясок халатика, скрывая от меня область повышенного интереса. Такой тип босоногих красавиц мне нравится значительно больше.

Меня напоили вкусным чаем из горных трав Крыма, накормили вкусными шоколадными конфетами. Спустя некоторое время со второго этажа к нам спустилась красивая Лилина сестрица Оксана. Оксана – одна из тех женщин, которую никогда не спутаешь с местными жителями: слишком хорошо она выглядит. Она всегда одета с иголочки. Иногда с иголочки таких мастеров, что нам с вами лучше не знать, сколько все это стоит. Но проходящий прохожий никогда об этом не догадается, потому что все это выглядит очень лаконично и просто. Она всегда пахнет хорошими духами. Ее руки и ноги настолько ухожены (что с местными жителями почти не случается), что даже когда она выходит спросонья на кухню, ее дворянское происхождение остается совершенно очевидным.

Еще меня накормили крупной хорошей черешней, выращенной в саду Лилиной бабушки и, главное, собственноручно собранной Лилей и ее сестрицей Оксаной. Как бы я хотел увидеть Лилю с ее маникюром (нет, лучше Оксану), сидящую в бабушкином саду на ветке черешни.        

На удивление, мы быстро собрались. С большинством женщин обычно подобного не случается. Лилин легкий халатик был быстро сменен коротким белым платьицем и высокими каблуками, от чего в босоногой красавице неожиданно проявилась особая длинноногость. Мы взяли с собой все необходимое, и пошли в парк фотографироваться.

Парк закрытый и вход туда платный, но Лиля знает, кому нужно звонить, поэтому в парк нас пустили бесплатно. Мы спрятались от суровых охранников в кронах деревьев, бесстыдно влезли на газон и стали там фотографироваться. Первый раз в жизни я снимал двух людей в одном кадре. Это действительно сложно, ибо уследить за тонкими, едва заметными изменениями эмоций сразу двух людей в кадре, практически невозможно. Об этом писали многие известные фотомастера. Если хорошо получилась одна, значит плохо получилась вторая. Многие кадры из-за этого придется выбросить. Лиля оказалась очень пластичной выразительной девушкой. Ее руки и ноги всегда находили естественные гармоничные положения. Обычно таким свойством обладают только хорошие профессиональные модели. И Лиля. Я спрашивал, где она этому научилась. Говорит, что нигде не училась. Для меня это звучит странно. Что же, возможно бывают редкие исключения, чувствующие свое тело интуитивно. У Оксаны с этим делом все значительно хуже. Пока ее не снимают, она выглядит великолепно. Она красивая, живая, выразительная. Стоит только поднять к лицу камеру, как Оксана вытягивается солдатом по стойке смирно, одевает на лицо дежурную улыбку, странным образом сощуривает глаза и ждет, когда ее будут фотографировать. Подобные снимки потом ни к чему не пригодны. Впрочем, пару-тройку пристойных кадров в течение дня мы все-таки сделали.

Снимать их обеих одновременно было очень непросто. Когда в кадре Лиля (пусть простит меня Оксана), последнюю на фоне Лили в видоискателе я просто не вижу, поэтому Лиля чаще получалась хорошо, а Оксана – плохо. Только я соберу всю свою волю в кулак, скажу сам себе: «Я не мужчина – я фотограф», как Лиля посмотрит на меня особенным взглядом, со мной в очередной раз приключается синдром стойкого оловянного солдатика, и я снова становлюсь мужчиной.

Когда съемки в парке были окончены, по уже известному мне сценарию, продолжить съемку мне было предложено дома у Лили. Но мы с вами помним, что в этой версии сценария вместо обнаженной Кати, завернутой в одеяло, дома у Лили нас ждет суровая Лилина мама.

Раз уж мы проснимали почти целый день, было решено делать ужин с участием Лилиной мамы, а также ее хороших знакомых. Говорят, они интересные люди (кстати, выяснилось, что они тоже читают мой блог), но они не сумели приехать: наше приглашение оказалось для них слишком внезапным.

-- Что ты делаешь вечером? – на всякий случай спросила меня Лиля.

После этих слов я внезапно оказался совершенно свободен, и мы пошли в супермаркет за продуктами. Войдя в супермаркет, я испытывал странное ощущение. Мы вместе с Лилей ходили по торговым рядам, вместе обсуждали, какие специи лучше купить к мясу, вместе выбирали печенье и помидоры. Я опять вспомнил о том, как некогда я был женатым и мы вот также вместе ходили в супермаркет за помидорами. Это было хорошее время. На секунду мне вдруг показалось, что мы с Лилей – семейная пара. В это мгновение я забыл о специях и помидорах, и мне стало очень-очень хорошо. Из астрала меня вывела Лиля, начавшая внезапно капризничать по поводу торговой тележки, безалаберно оставленной посреди дороги нерадивым сотрудником супермаркета. Лиля часто капризничает в таких ситуациях, потому что ей кажется, что живет она в Швейцарии, где сотрудники супермаркета никогда не оставляют на проходе тележек. Я напомнил Лиле о том, что вокруг нас Украина, и она перестала капризничать. В тот момент, когда мы проходили мимо рядов всевозможных сладостей, суровые Лилины глаза засветились. За четверть секунды ей приглянулось сразу три вида печенья и две разновидности шоколада. Лиля набрала было воздуха в легкие, чтобы высказать все свои соображения по этому поводу, но в ее поле зрения появилась сурового вида Оксана, которая в нескольких простых выражениях объяснила Лиле, как именно она будет выглядеть после одновременного употребления в пищу всех этих вкусностей, отчего последняя просто молча выпустила воздух из легких, и мы пошли выбирать кукурузу.

Правильная кукуруза продается на небольшом местном рынке. При появлении Лили в торговом ряду, продавцы начали оказывать Лиле знаки внимания. Вероятно, с каждым из них у Лили заключен договор на поставку продуктов питания. Лиля просто берет все, что ей нужно, а продавцы даже не проверяют, что именно и в каком количестве она выбрала. Лиля сама говорит продавцу, сколько кукурузы в ее сумке и последний просто называет ей цену. После этого Лиля немного торгуется и получает законную скидку, размером в две гривны. Лиля отнюдь небедный человек. Ей совершенно не важно, сколько стоит ее кукуруза, сорок восемь гривен или пятьдесят, потому что ее машина, на которой мы ездили в магазин, съела гораздо больше денег в виде бензина, однако, в Лилиных жилах течет горячая восточная кровь. Видимо, необходимость торговаться заложена в ней генетически.

Пополнив запас кукурузы, мы отправились в сторону автопарковки. Как и многие чрезмерно самостоятельные женщины, Лиля попыталась нести сумки сама. Я оценил ее непобедимый энтузиазм, после чего отобрал сумки. Лиля не возражала, в отличии от некоторых чрезмерно самостоятельных и не очень разумных женщин.

Мы снова поднялись домой на десятый этаж по лестнице. Лиля снова натужно дышала, вспоминая незлым тихим словом обслуживающий персонал их элитного дома. Наконец, мы вошли в дом и могли теперь заниматься приготовлением ужина. Мне доверили чистить от кожуры кукурузу, за что я и принялся со всею гражданской ответственностью. Лиля довольно быстро объяснила мне как именно нужно чистить кукурузу, приняла зачет, сделала допуск, и мы принялись за работу. Довольно быстро Лиля заметила, что отходы моего производства безнадежно сыплются на пол. Я не знаю, что в этом Лиля увидела удивительного, ибо когда рядом с вами сидит вот такая девушка с кукурузой в руках, вряд ли возможно замечать, куда именно сыпется кожура кукурузы. Но Лиле об этом ничего не известно. Подобно множеству женщин, она считает себя не очень красивой. Она все время находит на своем теле места, в которых кажется себе излишне широкой. Если бы она знала, насколько она сексуальна в этом легком халатике с кукурузой в руках, она бы не удивлялась упавшему на пол из моих рук мусору. Но она об этом не знает, а я не знаю, как ей это объяснить.

Я хотел, было, убрать следы моего преступления, но не успел: вместо меня это сделала сестрица Оксана. Для ликвидации последствий моей сельскохозяйственной деятельности Оксана использовала ладошку со своим дорогим маникюром, предварительно смоченную водой из-под крана.

-- Так мусор лучше прилипает, -- пояснила Оксана.

Сей героический поступок поистине достоин уважения.

Ужин готов. Мы сели за стол. Лиля не знала, что из всего предложенного мне, больше всего я люблю салат из огурцов с помидорами. Неведомо ей было и мое строгое отношение к количеству соли в подобном салате. Видимо она пришла к этому интуитивно, потому что салата было действительно много и соли в нем было именно столько, сколько положено по моим, только мне известным представлениям. Жаль, что это невдомек поварам многочисленных кафе, где я от отчаяния стал заказывать салаты без соли, чтобы собственноручно насыпать ее туда столько, сколько мне хочется.

Мы говорили о разном. Я говорил, как всегда, слишком много. По-другому я не умею. Я или говорю без конца, или не произношу вслух ни единого слова. В этот раз я говорил. Мои собеседники вынесли все с мужеством.

У Лили очень суровая мама. С суровостью Лилиной мамы могли бы поспорить разве что челябинские сталевары. Видимо, именно такие женщины частенько в присутствии Некрасова собственноручно останавливали коней на скаку, приводя последних в неподдельное изумление. Лилина мама оказалась доктором, как и сама Лиля. Теперь понятно, почему Лиля тоже родилась доктором.     

Лиля хочет считать себя легкой и жизнерадостной. Однако мамина кровь сделала свое дело, поэтому в таком качестве Лилю знают лишь те люди, которые ее не знают. Если Лиля захочет, она без труда сможет перебить своим взглядом железнодорожную рельсу. Таким же свойством кроме Лили и Лилиной мамы обладает и ее сестрица Оксана (генетика – страшная штука), которая в отличии от Лили, своих тактико-технических свойств не скрывает. Говорят, иногда они ссорятся. После таких ссор в их доме не остается ни одной уцелевшей рельсы. Но потом они мирятся. Оксана снова становится суровой, но безопасной, а Лиля – легкой и жизнерадостной. Я уже видел суровую Лилю во гневе: при мне в парке она так жестоко по-мужски отчитала телефонного оператора, что мне стало страшно. Бывали и другие подобные случаи. Нам повезло, что в этом парке в радиусе нескольких сот метров не оказалось ни одной железнодорожной рельсы.

Вечером после ужина Лилина мама уехала, не побоявшись оставить нас одних дома. Вероятно, в глазах Лилиной мамы я вызвал большое доверие. Впрочем, быть может, у нее и не было почвы для опасений, ибо вряд ли худенький легковесный фотограф мог причинить какой-либо вред двум суровым женщинам, способным одним только взглядом перебить рельсу. Я слегка отчитал Лилю за ее неженскую суровость. Она не обиделась и обещала подумать об этом.

Мы проводили Лилину маму и продолжили фотографирование. Лиля одела красивую попу в  короткие сексуальные шортики, все остальное – в красивую белую маечку. После этого мы посадили красивую Лилю на стул, и она в течение следующего часа изводила меня синдромом оловянного солдатика. Для работы в интерьере у меня с собой было недостаточно света, но я не слишком расстраивался, вспоминая слова глубокомысленной Алины, считавшей, что в фотографии свет – это не самое главное.

Как и раньше, Лиле часто не нравилась попа, спина, живот и прочите сущности, одетые в красивые шортики с маечкой. Моего мнения Лиля не спрашивала. Лиля искренне обещала мне похудеть на целые полсантиметра. Ради этого она готова поехать в Китай и питаться там исключительно одним только рисом. Как же ей объяснить, что точный диаметр ее попы не имеет, во всяком случае, в моем представлении, никакого значения. Я никогда не мирил рулеткой Лилину попу, и, тем не менее, каждый раз при встрече с Лилиной попой на улице, стойкий оловянный солдатик неизменно стоял на посту. Попа – это такая сущность, которую либо хочешь, либо нет. Если хочешь – полсантиметра не имеют значения, а если нет – этому вряд ли можно помочь, применяя рулетку.

В процесс нашего с Лилей совместного творчества вмешалась Оксана. Лилина попа, в отличии от меня, не производит на нее, по видимому, никакого серьезного впечатления. Вместо этого ей тоже хочется попасть в кадр, ибо сегодня у нее еще остались неснятые платья. Пришлось отвлечься от Лилиной попы и немного поснимать и Оксану.

В течение всего вечера дома у Лили работал кондиционер. Вероятно, только горячая Лиля могла включить его на восемнадцать градусов, при температуре забортного воздуха в плюс двадцать пять. Я мерз весь вечер. Образованию сосулек в моем носу препятствовало  лишь только присутствие в непосредственной близости от меня горячей Лили с ее майкой и шортиками. Я просил повысить температуру.

-- Так нам с тобой будет непросто ужиться, -- хихикнула Лиля.

Ее миловидная шутка произвела на меня мощное впечатление. Для меня это звучало, как комплимент, ибо мне бы хотелось ужиться с такой женщиной, как она. А с кондиционером, я думаю, мы бы впоследствии разобрались.

Температуру немного повысили, но мне все равно было холодно. Видимо, Лиля была в этот раз недостаточно горячей или я находился от нее недостаточно близко, потому что на следующее утро я проснулся с ощущением простуды в носу. Что ж, Лиля – доктор, поэтому если я теперь заболею, она не отвертится, и ей придется меня лечить.

Наши съемки закончились ближе к полуночи. Мы, изрядно уставшие, в полудреме собирали аппаратуру. После этого Лиля отвезла меня на машине домой.

Я ввалился в квартиру, где все уже спали, быстро разделся, упал и уснул. В эту ночь у меня не могло быть бессонницы, а что снилось мне этой ночью, я вам не расскажу ;)